http://yudifprorochica.livejournal.com/5115.html#cutid1

Я вспомнила. Как это было.
Я была очень маленькой. Мне было не больше двух с половиной лет. Мы приехали в гости к родственникам. И я очень испугалась хозяина дома. Он был старый, страшный, весь в морщинах. Очень много смеялся, вообще лицо было покрыто сетью мимических смеховых морщин. Но я его испугалась и не хотела к нему идти. Почему-то я ему сразу не поверила. И меня пристыдили, убедили, вынудили с ним примириться, пойти к нему на руки. А нужно сказать вонял он чрезвычайно: бензином, навозом и куревом. Он был сельский тракторист. Никогда он не проявил ко мне ничего неподходящего, никак не проявил агрессию или насилия. Вообще, всегда ко мне был расположен, добр и открыт. Но когда я выросла, то узнала, что он неоднократно до полусмерти избивал свою жену.
Так что моё недоверие его "доброте" было неслучайно.
Благодаря этому случаю я вспомнила как раньше относились к правам женщин и детей в моей родовой (башкирско-татарской) среде. Да , казалось бы дети были радостью жизни и их пестовали и им радовались. Но девочек очень быстро ломали, вписывая в жёсткие правила отношений. А уж женщина вообще не была наделена по-настоящему никакими правами. Сначала шли права мужчины, и только потом по его усмотрению - женщины. Но там была и другая сторона. Свою женщину мужчина умел защитить, умел защитить её честь и снять самую тяжкую хозяйственную ношу с её плеч. Теперь этого совсем не осталось. А вот стереотипы, слом девочек, их молчание - остались. В результате сколько вырастает таких потенциальных жертв, которых вынудили мириться с плохим под личиной хорошего, вынудили не доверять своей интуиции, а доверять мнению взрослых авторитетов. Грустно, печально. Факт. И нужно много постараться, чтобы научить такую девочку, а потом девушку и женщину противостоять насилию, унижению и попранию чести и достоинства. Нужно много постараться. Обязательно нужно. Вернуть интуиции, инстинктам их законные места. Иначе женщина будет обескровлена и обессилена. А ей нужна сила - делать своё женское дело.
Поэтому обращаюсь ко всем родителям. Если вашему маленькому ребёнку кто-то очень сильно не нравится, не вынуждайте его терпеть, принимать и тем более любить этого человека. Поверьте интуитивному отношению и поведению ребёнка. Дайте ему самому научиться социально приемлемому общению, но без насилия, слома и навязывания ваших поведенческих штампов.


****

Выяснила, как я попала в эту дурацкую и липкую историю. Что являлось двумя ключевыми моментами, кроме всего ранее написанного. Оказывается, в детстве мне запретили боятся. И никогда не утешали, если было реально страшно, а только подсмеивались над страхами, тревожностью.
В ситуации реальной угрозы бежать было нельзя, а нужно было биться с противником до конца. Правда, как биться не научили, а привили человеколюбие и доброжелательность. Вот и искала я в противнике образ человека, а он меня просто давил физически.
Табу снято, теперь я могу бояться. И это здорово. Теперь у меня не только нюх на опасность, но и способность от неё уйти. Раньше же опасность была практически поводом к героическому поведению. Как дура "на слабо" бралась.

Бояться не стыдно, бояться полезно, только нужно различать качество страхов. А детей обязательно нужно утешать.


****

«Школа злословия». Гиппенрейтер. Смотрим фрагмент:

http://www.youtube.com/watch?v=CUCW40Ji ... _embedded#!

Вот это «Надо, лапочка!» - ужасно, деструктивно, оно разрушает психику.
Давайте поразмышляем. Ребёнок принимает неприятную, горькую, противную пилюлю во время болезни, и для него совершенно не очевидна связь между выздоровлением и этой горечью. Более того, она не очевидна и для меня взрослого, мне это просто кто-то преподал и внушил, и я как родитель это принял.
Но я понуждаю ребёнка принять это лекарство. Да я совершаю дисциплинарное, иерархическое насилие. И говорю: «Это надо, это необходимо» вполне суровым голосом, и признаю за деткой право к протесту, к непринятию, и к обиде на меня. Я даю ему возможность выстроить эмоциональную защиту, расстроиться, и даю возможность даже физически выразить протест и несогласие.
Если же я на манер Гиппентрейтер скажу «Надо, лапочка!», я как бы говорю: я даю тебе эту горечь, но ты не смей на меня за это обижаться, я ведь тебя люблю. И у ребёнка возникает когнитивный диссонанс. И чаще всего он принимает решение: принять насилие внутренне во имя маминой любви. И так ломается воля к сопротивлению насилию, и так порождается бессловесное подчинение, внутреннее рабство.
В этом случае шлепок и прямое принуждение без якобы щадящего "лапочка" и разделения ответственности в гораздо меньшей степени разрушает психику ребёнка. Ведь если ты предлагаешь ребёнку вместе подумать, то нужно отказаться от манипуляции и быть готовым к принятию совместного решения, и это может быть решение отличное от нашего. Например, "мы совсем не будем принимать этих горьких противных пилюль, потому что их помощь не очевидна, а неприятность - ой как очевидна". То есть двигая ребёнка, нужно быть готовым подвинуться самому. А иначе - никакого разделения ответственности. Ответственность, решение берём на себя и чётко указываем, что делать малышу. Тогда всё в норме. Мы встаём в позицию родителя и забираем ответственность в очень неприятной, практически неразрешимой ситуации для малыша, у него. И к выздоровлению идём, и психика сохранилась.
Надеюсь, что госпожа Гипенрейтер не очень подумала над вопросом ведущих, и всего лишь ответила на запрос как консультант: «Проблема поставлена - нужно найти решение!». Ведь если использовать её принципы активного слушания, то можно избежать такого результата. Надеюсь. Если же это не так, то транслируя и тиражируя эти приёмы, мы передаём ребёнку ответственность за наше решение, за то решение, которое он не принимал, и даже не мог принять. Вот это очень большой вред для ребёнка, для его будущего, для наших с ним отношений.

В связи с этой передачей я вспоминаю откровения одного мальчика, как его в 11 лет постепенно склонял к насилию один старый и опытный педагог-педофил. В общем, с тем же посылом: "Ты сейчас потерпи, лапочка, а потом тебе будет хорошо". Хорошо не стало, а психику очень долго после этого восстанавливали психиатры. Потому как мальчик не смог отказать любимому и многоуважаемому взрослому, хотя и очень хотел.